Егор Абрамов: «Любой фонд строится для того, чтобы создавать»

– Помнишь, кем мечтал стать в детстве?

– Знаешь, я не помню совсем. Самое раннее, что я помню, я хотел стать адвокатом. И, по-моему, посмотрел какой-то фильм, в котором показывали всякие американские суды, где крутые адвокаты. Несколько месяцев приставал к родителям, что хочу стать адвокатом. Потом это желание отпало напрочь.

– А когда ты заработал свои первые деньги? При каких обстоятельствах?

– На работе. Я же всю жизнь занимался наёмным трудом до последнего времени. Это была стажировка где-то в институте. Я предпринимательством не занимался. Занимался наёмным трудом. Мы же не говорим, когда в 90-е годы или начале 2000-х ты ходишь диски меняешь на каком-нибудь Кировском рынке, т. е. у тебя есть в компьютере игра, а хочешь другую, родители денег не дают, ты берёшь два диска и меняешь на один, – это скорее не предпринимательство, а бартер.

– Да, тут твое желание получить что-то новое.

– На самом деле первыми были виртуальные деньги. Была такая игра, называется Ultima Online, такое RPG. Там герои скачут на лошадях, дерутся на мечах, средневековье, магия – такое классическое RPG. Вид сверху, такой двухмерный. И она была популярна, когда я был помладше, и люди там в основном прокачивались, что-то делали, воевали друг с другом и т. д. Надо было тратить много времени на игру для того, чтобы выигрывать, но у меня столько не было. А хотелось быть лучше других, продвигаться, но я при этом учился и не мог полностью отдаваться этому делу. Там можно было добывать ресурсы: ходить, рубить деревья, добывать какие-нибудь полезные ископаемые и т. д. Тогда я немножко умел программировать, написал программу, которая управляла персонажем. Т. е. ты мог не сидеть около компьютера, а он сам ходил и выполнял задания. Вот эту программу я и начал продавать за игровую валюту. Помню: был определенный скрипт: «Бери программу, я помогаю настраивать, ты мне за это даёшь игровую валюту». Совершил несколько продаж, а потом мы встретились с одним из местных олигархов в игре, у которого было много денег, да и в целом много всего. Он узнал, что я продаю, и говорит: «Давай мне продашь, и помоги настроить. Только масштабно». Я говорю: «Давай договоримся. Ты берёшь большую часть леса, ограждаешь его большим-большим забором, обставляешь домами – это очень дорого. И я тебе прямо под это место (мы назвали это условно «рубилка») настрою программу, там можно ходить безопасно, никто тебя не сможет убить. Поэтому можешь взять самые дорогие вещи и рубить самые дорогие дрова». Мы так и сделали. Программа работала так, что включаешь её, уходишь, а через два-три часа приходишь, и персонаж просто зациклено ходит по этой штуке и добывает несметное количество богатств, которые зарыты в игре. В итоге мы с ним так месяца два ходили, я тоже мог иметь доступ, это была моя плата. Мы с ним обрушили всю экономику этой игры, т. е. обрушили цены вот всего того, что добывалось, практически до 0. Там был внутренний рынок, маркетплейс, на котором торговали. И в итоге этот сервер вынужден был предпринять решение о запрете таких вот автоматических макросов для всех вообще в игре, и они заставляли своих администраторов появляться около персонажа, задавать ему вопросы в реальном времени. Если персонаж не отвечает какое-то время на вопрос, его банят. Я тогда стал мегапопулярным, все покупали эту прогу. Я сделал такой масштаб, что это обрушило идею самой игры.. В итоге я там накупил всего самого дорогого, потом мне это перестало быть интересным, и я из этой игры ушёл.

– Только в игре хотелось обрушить экономику, или в жизни тоже возникало подобное желание?

– В том числе поэтому, наверное, я и пошел в технический вуз, Московский физтех. После него прямая дорога в разработчики. Понятно, что есть математики, физики, но подавляющее большинство людей идет в программирование. И я год примерно программировал в одной из компаний в физтехе, потом мне показалось это не очень интересным. Тогда я решил пойти в прикладную историю, в моём понимании, – это и оказались экономика и финансы. Поэтому пошёл после физтеха в РЭШ (Российская экономическая школа) и, окончив, подался в финансы, в инвестиции и т. д. Для меня инвестиции стали тем, что меняет экономику, меняет мир. На самом деле даже не сами инвестиции, а те компании, которые эти инвестиции выдают. И эти компании меняют мир.

– Ты проработал в найме более 10 лет. Почему было принято решение уйти в свободное плавание, что не устраивало на прежнем месте?

– Это естественный процесс. Ты поднимаешься по иерархии компании. Если ты дорос до какого-то момента, тебе не дают дальше расти, ты переходишь в другую компанию и там работаешь, растёшь. Это классический путь наёмного сотрудника. Но, когда ты поднимаешься до уровня, где выше только собственник бизнеса, то ты либо говоришь себе: «Окей, мне достаточно, я буду находиться здесь и зарабатывать деньги», либо ты понимаешь, что не окей, и хочешь стать тоже собственником. Тогда вынужден уходить и делать своё. Вот я как раз в эту ситуацию попал.

– Ты ушёл один, или у тебя уже была команда?

– Я ушёл один. Инвестиции, венчурный бизнес – это бутиковый бизнес. Даже у крупных фирм, у которых под управлением сотни миллионов долларов, могут работать 10–15 человек. Там нет большого количества людей, там, наоборот, нужна высокая концентрация таланта и умение этими талантами управлять, это очень своеобразная штука.

– Расскажи об особенностях инвестиционного бизнеса.

– Что касается меня, я занимаюсь венчурными инвестициями, поэтому буду говорить про них. Что такое венчурные инвестиции? Венчурные инвестиции – это инвестиции в стартапы. А стартап – это компании, которые начинают делать что-то такое, чего до неё никто не делал, и это что-то настолько востребовано потенциально и реально и настолько может сильно вырасти, что эта компания растёт не пропорционально затратам на этот рост. Это важный кусок стартапа. Грубо говоря, если ты открываешь блинную в городе – это бизнес, а не стартап в прямом понимании. Ты можешь быть хорошим бизнесменом, предпринимателем, можешь открыть много таких блинных, но ты тратишь миллионы рублей на старте этой блинной и зарабатываешь только 500000 рублей в месяц/год, а окупаешься за 2 года и т. д. Хорошая доходность – ты открываешь новую блинную, это обычный бизнес. Чем отличается стартап? Ты создаешь Uber, и он может тебе приносить убытки много-много лет подряд, но он настолько меняет мир, он настолько поменяет поведение людей вокруг, что ты вложишь в него миллион долларов, а он вырастет в сто раз. Потому что он растёт не за счет капитала, он растёт за счёт высокой востребованности среди людей. Вот Uber – хороший пример. До Uber, чтобы заказать такси, нужно было позвонить по телефону и ждать по полчаса, когда найдётся машина. С Uber 5 минут – и ты поехал. Это кардинально меняет в принципе поведение людей в городе, даже урбанистику. Вот это яркий пример стартапа.

Задачи венчурного фонда – искать такие стартапы и финансировать их, помогать им масштабироваться и расти. Задача фонда нетривиальная сама по себе, надо их искать, надо их понимать, надо им помогать, и надо довольно много денег на это и с большим риском. Если банк тебе выдает кредит под залог какого-то оборудования, у тебя есть риск, но ты всегда можешь компанию обанкротить, забрать залог, его реализовать и, наверное, сколько-то там денег можно заработать оттуда или потерять, но немного. Венчурный бизнес – когда можешь потерять всё, если ты поставил на какую-то команду людей, они создали компанию, а компания оказалась неуспешной и обанкротилась, и у этой компании ничего нет. Там есть человеческий капитал, но людей в рабство сегодня уже брать нельзя, а кроме них там ничего нет. Там есть код продукта, который оказался в итоге не востребован. И всё. То есть ты положил туда сколько-то денег, они все обнулились. Это легко может быть в венчурном инвестировании. Поэтому, исходя из этого, и подходы к инвестициям здесь другие, нежели в банках и каких-то других компаниях.

– У тебя встречались сложные ситуации, когда ты, грубо говоря, ставил не на ту лошадь?

– У меня не встречалось. Или, может у меня не такой большой опыт в этом. В том смысле, что я занимаюсь этим всего лишь 7 лет.

– То есть для венчурного бизнеса 7 лет – это «всего лишь»?

– Всего лишь 7 лет. Ну, топовые венчурные капиталисты, в тех же США, этим занимаются десятки лет. И, конечно, у них есть своё кладбище. Как врачи говорят: «У любого хирурга есть своё личное кладбище». То же самое у любого венчурного капиталиста есть своё личное кладбище. У меня пока нет, потому что я ещё только учусь.

– Как ты думаешь, какие личностные качества помогают заниматься тем, чем ты занимаешься?

– Качество, которое мне нравится, в принципе, в людях и которое есть у меня, – это пассионарность. Этот термин придумал Лев Гумилев, и он про то, что человек берёт из мира сколько-то энергии, а возвращает больше. Грубо говоря, по-русски это звучит как «шило в заднице». Когда тебе что-то надо, ты куда-то бежишь, что-то делаешь, и всегда у тебя есть предложения, хочешь что-то изменить, тебе хочется что-то улучшить и т. д. Это качество, наверное, есть у всех предпринимателей в том или ином виде. Меня оно заряжает.

– На твой взгляд, с предпринимательской жилкой нужно родиться или можно развить этот скил?

– Я считаю, что это врождённый навык. Но кому-то это нафиг не надо, и они занимаются другим совершенно спокойно, при этом очень счастливые люди. А предприниматели часто очень несчастливы, как раз. Потому что тебе всегда надо больше, чем у тебя есть, и ты всегда куда-то двигаешься, ты неугомонный, не можешь остановиться, не можешь сказать себе: «Хватит, всё нормально, что мне ещё нужно?» А что такое движение вперед? Это всегда риск. Ещё больше рискуешь потерять всё то, что у тебя было до этого. И, наверное, людям вокруг тебя не очень комфортно, особенно если у тебя есть семья и дети.

– Тебе не хватает стабильности?

– Да. Если ты наёмный сотрудник, работаешь, зарабатываешь довольно много денег, то у тебя со временем появляется квартира, затем дом, яхта, и ты между ними курсируешь. Тебе нормально, ты не рискуешь, двигаешься спокойно в своём темпе. Я бы хотел быть таким человеком.

– Но ты внутренне не можешь себе позволить стабильность и курсировать между домом, яхтой и машиной, поэтому не будем обманывать нашу аудиторию. Как ты относишься к неудачам, когда не получается достичь желаемого?

– Меня это расстраивает. Скажем так, когда случается неудача, я говорю себе: «WTF», – и повторяю много-много раз, и так до тех пор, пока не получится. Кто-то может сказать: «Блин, видимо, это я такой неподходящий человек, я не могу это сделать, это я виноват». А у меня возникает чувство: «Как так? Это несправедливо, я должен это сделать». И с какого-то раза это делаю. Такая черта характера с детства. Не могу перевоспитать в себе. Если у тебя реакция на поражение злость – это одна история; если у тебя реакция на поражение – отчаяние, то это другая история. Я не знаю, как это можно поменять.

– Что тебя мотивирует и вдохновляет не останавливаться на достигнутом?

– Есть такой писатель Ричард Бах. У него есть произведение «Чайка по имени Джонатан Ливингстон». Я довольно давно его прочитал, лет 10 назад. И оно очень сильно легло на мое мировосприятие. Поэтому до сих пор помню о чем это. Собственно, меня мотивирует ровно то, о чем там рассказывается. Сам Ричард Бах был лётчик. Чайка Джонатан Ливингстон хотел научиться быстро летать, высоко подниматься и пикировать вниз. И он это делал потому, что ему нравилось. Другие чайки ему за это пеняли, типа, зачем ты это делаешь, зачем это надо. Он придумывал для них оправдание: «Если быстро разогнаться, можно спикировать вниз, нырнуть под воду поглубже и достать жирную рыбу». Каждый день поднимался куда-то вверх и пытался пикировать. Однажды Ливингстон сбивается, его крыло сломалось, он может упасть в воду в любой момент. Но он восстанавливает крыло, поднимается выше, выше, потихоньку, потихоньку, потихоньку. Его мотивирует то, что он превосходит себя вчерашнего. Сейчас будет спойлер (смеётся). Джонатан поднимается настолько высоко, что попадает типа в чаечный рай. А там все чайки такие же, как он. Ему говорят, что это только первый уровень и нужно стремиться дальше. Там бесконечное количество уровней. И он такой весь счастливый, теперь он может заниматься тем, чем ему нравится. А что ему нравилось? Ему нравилось постоянно бороться с самим собой, постоянно совершенствоваться. И в какой-то момент он поднялся над всеми другими чайками, но и этого не хватило ему, чтобы остановиться и сказать: «Я самый лучший, всё, достаточно». Вот что меня мотивирует.

– Какие цели и задачи сейчас стоят перед тобой, на что направлен фокус внимания?

– Фонд в целом – это конструкция, состоящая из нескольких важных частей. В центре фонда операционные бизнес-процессы, которые позволяют обрабатывать поток сделок и инвестировать. Поясню, чтобы стало понятно, что такое фонд, по крайней мере, тот, которым я занимаюсь. Фонд за 3–4 года должен проинвестировать 50–100 компаний в портфеле. В конверте из воронки в инвестиционный портфель составляет порядка 1–2 %. Это значит, чтобы сделать 10 инвестиций, нужно отсмотреть 1000 компаний. Для 50-ти это 5000-6000 компаний. Отсмотреть – значит достаточно глубоко проанализировать, принять решение по каждой из них несколько раз. Go или no go. И для того чтобы 6000 компаний за 3-4 года отработать, тебе нужно построить такую машину-конвейер, которая позволяет беспрепятственно этой воронке стекать, стекать, стекать в портфель. Вот что делает фонд. Соответственно, нужен внутренний набор бизнес-процессов и правил, которые тебе позволяют с этим работать. На входе будет воронка. Эту воронку должны обрабатывать те самые талантливые люди, про которых я говорил в начале. У тебя должны быть партнёры, которые имеют видение развития индустрии, которые имеют чуйку, которые проницательны с точки зрения общения с командами, которые понимают технологию и т. д. Это должен быть достаточно продвинутый, активный, талантливый человек с той самой пассионарностью. И таких должно быть много, и они к этой системе работы подключаются. С другой стороны, к этому подключаются деньги. И это всё генерирует тебе инвестиционный портфель. Вот как это работает. Я всю жизнь занимался тем, что строил этот механизм на деньги, которые мне приносили мои наниматели, а сейчас их нет, и мне нужно самому эти деньги брать. Сейчас это самое главное. Найти деньги и людей, всё остальное для меня понятно, как сделать. Потому что я этим занимался 7 лет, как минимум.

– Традиционный вопрос: применимо ли к тебе такое понятие как «жажда бизнеса»?

– Смотря что имеется в виду под жаждой бизнеса. Наверное, если жажда бизнеса – это стремление созидать, создавать что-то новое, то эта жажда лежит в основе любого венчурного фонда. Любой фонд строится для того, чтобы создавать. Ты берёшь деньги у инвесторов и даёшь их тем, кто строит. Это самая главная задача: строить что-то новое, а это новое и есть бизнес. Венчурный фонд – квинтэссенция понятия «жажда бизнеса». Жажда бизнеса как раз-таки ярко выражается у предпринимателей-стартаперов, а ты эту жажду утоляешь деньгами, которые им даешь. Потому что без денег никакого бизнеса не построишь. По крайней мере, никакого стартапа ты не начнёшь. Нельзя без инвестиций создать стартап типа Uber. Венчурный рынок не очень большой, в принципе, по сравнению с фондовым рынком, но из него вырастают огромные компании. 70 % всей капитализации S&P 500, американского индекса, – это бывший стартап, которых не было 20 лет назад. И их профинансировали небольшим количеством денег, потому что в самом начале их надо мало. Но они нужны. И эту жажду стартапера делать бизнес утоляют именно венчурные деньги.

– Мне кажется, это звучит как Робин Гуд. Отбираешь деньги у богатых и отдаешь их бедным.

– Потом возвращаю богатым с доходностью.

– Читала, что ты увлекаешься парусным спортом. Как вообще пришла идея этим заняться, что это дает, как часто ты покоряешь волны?

– Начал недавно, несколько лет назад. Я долго искал, чем заниматься летом с точки зрения отдыха. В целом любил только горные лыжи. Я уже лет 10 на них катаюсь, и меня это абсолютно устраивает как зимний отдых. Но летний отдых был под вопросом, потому что ездить на пляж и всякий экскурсионный отдых не для меня. Люблю активность. Я искал варианты и в какой-то момент наткнулся на парусный спорт. Это оказалось идеальным хобби. Помню свое первое путешествие, это была греческая регата в 2019 году. Ты стартуешь от одного из островов, и каждый день переход на другой, гонка между этими островами. Там ты ночуешь, потом переход на 3-й остров, на 4-й остров и т. д. – вот так это выглядит. Это просто мегаприкольно. Во-первых, это азарт, это реальные гонки, это греческая регата, где участвуют и русские, и греки, и турки, и какие-то европейцы – несколько десятков лодок. Вполне нормальная регата, хорошо организованная, реально серьезная конкуренция. Ты в гонке 4 часа, например, и вся команда нацелена на одно, чтобы быстрее прийти, чтобы обыграть конкурентов и т. д. И это азарт, с одной стороны. С другой стороны, это неплохая физнагрузочка, как хороший воркаут в зале. А какой вид вокруг! Просто умопомрачительно. Море, солнце. А потом ты приезжаешь на остров, это всегда новый остров. На этом острове живет 500 человек, а ваших участников регаты столько же. Получается, вы удваиваете население острова. Там 2 ресторана и есть обязательно какая-нибудь церковь, маяк и ратуша. Такая деревенька, где в каждом из домов «суперсивью». А с утра опять повторяется всё это: азарт, спорт, море, солнце и новый остров.

– Ты занимаешься профессионально, или это так и осталось только хобби?

– Как хобби оказалось недостаточно, поэтому я создал команду парусного спорта на базе фонда, в котором работал, из представителей технологического сообщества: предприниматели, инвесторы, топ-менеджеры, в том или ином смысле работающие в техсообществе. И мы на одной из таких крупных московских регат, под эгидой Сколково, выступали в 2021, 2022 годах. Пошили свой собственный парус с нашим логотипом, сделали себе всякий брендованный мерч. В 2021 году взяли 3-е место из 25. А в этом году мы претендовали на 1-е, но нам чуть-чуть не хватило, в итоге – серебро. Но прогресс, как у Джонатана Ливингстона, есть.

– Критерии успеха в гонке – время, показатель, и ты получаешь медаль или кубок. А какой критерий успеха в предпринимательстве? Считаешь ли ты себя успешным?

– Я пока только начинаю заниматься предпринимательством, поэтому сложно сказать, что такое успех в предпринимательстве. Если ты позволишь немножко перефразировать вопрос. Что такое успех венчурного инвестора?

Успешный венчурный инвестор – это когда к тебе возвращаются твои инвесторы. Я специально не говорю слова «прибыль» или «большая доходность», потому что и да, и нет. По сути, венчурный инвестор – это управляющий, он инвестирует чужие деньги. И люди приходят к нему, приносят ему деньги для того, чтобы заработать. Правильно? Но это далеко не единственная причина, по которой люди вернутся, т. е. любой венчурный инвестор хочет делать серийные фонды. Вот мы сделали один фонд, туда пришли люди, мы проинвестировали. Потом мы делаем второй, третий, четвертый. Они могут расти по размеру, и это называется серийный венчурный фонд. Все успешные фонды – серийные. И основная задача здесь в том, чтобы к тебе твои инвесторы возвращались снова и снова. Это большая задача – работа с этими людьми. Необходимо их сначала правильно выбрать. Не любой инвестор хорош. А тот, который хороший, необходимо дать ему то, что ему нужно, и это не только доходность. Твоё общение с инвестором всегда доверительное. Потому что говоришь ему то, что ты готов сказать, и у него нет доступа ко всей информации. Вот что такое успех венчурного инвестора.

Кратко

Главная черта характера?

Целеустремленность.

Что вы цените в людях?

Инициативность.

Какое путешествие запомнилось больше всего?

Когда я первый раз попал в США, Калифорния. Поразило то, насколько там всё пронизано духом предпринимательства. Это было невероятно.

На чей мастер-класс вы бы сходили?

Не хожу на такое.

Главный источник вдохновения?

Наверное, я сам. Хочется быстрее, выше, сильнее.

Подарок, который вам запомнился?

Мне одно время очень нравилась одна мелодия, из детства. И я её годами не мог нигде найти. Не знал названия, никто не узнавал, когда я насвистывал. Однажды моя супруга мне на день рождения подарила бумажечку с названием. Говорит: «Вот, погугли». До сих пор не имею ни малейшего понятия, как ей это удалось…

Жизненное правило?

Никогда не останавливаться на достигнутом, движение – жизнь.

Через 10 лет я буду…

Через 10 лет я буду – это главное.