Ирина Кулешова: «Пришло поколение родителей, которые дают своим детям слишком много свободы»

– Кем вы мечтали стать в детстве? Где выросли и учились?

– Я родилась в Ставрополе. Там же и окончила школу. С детства я понимала, что мне нравится помогать людям. В 13 лет я уже точно знала, что буду врачом. Мечтала им стать! В 15 лет мне удаляли аппендицит, и после этой операции я влюбилась в хирурга. Как только я встала на ноги, через два месяца после этого я пошла в это же хирургическое отделение работать. Тогда мне было 15 лет и 11 месяцев.

Меня просто пьянил запах операционных, я была на операциях с этим же врачом-хирургом. Мои друзья и знакомые брали меня в «анатомичку» в мединститут. В общем, я не мыслила своей жизни без медицины. Я думала, что если я не поступлю в первый год в мединститут, то на следующий год у меня будут привилегии, ведь два года стажа давали их.

– Почему решили стать психологом и как пришли в педагогику?

– Я не поступила в мединститут, хотя мой классный руководитель мне сразу пророчил, что я должна идти в пединститут, так как я прирождённый учитель. Ну, вот как я сейчас вижу своих учеников, так, видимо, и классный руководитель видел во мне учителя. После того как я не поступила в мединститут, я хотела продолжать ещё год работать и поступать на следующий год, но мама всё-таки меня уговорила, и я пошла в медучилище.

В 18 лет я вышла замуж за курсанта, и он увёз меня в лес – в военную часть в Московской области. Экстерном я окончила медучилище, и моя карьера врача медленно накрылась, потому что ездить за 100 километров в Москву было сложно.

17 лет я проработала в медицине. Из них 12 лет в детском доме и 5 лет в госпитале. Я всегда искала ответ на вопрос: почему люди болеют? Когда на моих глазах умирали люди, я спрашивала себя: почему при одном и том же диагнозе кто-то умирает, а кто-то выздоравливает? Так я пришла в психологию, которая мне нравилась с 15 лет – тогда я увлекалась психологией и нетрадиционными методами лечения. К тому же у меня были плохие отношения с мамой, и в психологии я искала ответы на свои вопросы.

В педагогику я пришла ради своих детей. Я работала в психологическом центре с детьми-инвалидами и искала способы, как им помочь. Там я познакомилась с системой Монтессори, которая поразила меня и разрушила все мои шаблоны воспитания. На тот момент второму моему ребёнку было 2,5 года, и я не хотела отдавать его в обычный детский сад. Так я открыла для него монтессори-группу, где сама работала педагогом.

Я очень долго не могла себя называть учителем, потому что у меня остались плохие воспоминания и ассоциации от слова «учитель» ещё со времен школы. И только Шалва Александрович Амонашвили, положив руку на мою голову, сказал: «Ирина, ты учитель, и каждая мама своему ребенку учитель». И вот тогда, 8 лет назад, как будто бы это было благословение, я начала себя воспринимать «учителем».

– Объясните, пожалуйста, простыми словами, что такое педагогическая система Монтессори? В чём состоят её ключевые особенности?

– Система Монтессори меня поразила тем, что она позволяет открыть внутренний потенциал каждого и найти своё предназначение, то есть самореализоваться в жизни. А ещё меня ошеломило то, что не взрослый во главе всего этого, а подготовленная среда. Взрослый только создаёт условия для развития ребёнка – образовательную среду. Ты просто помещаешь ребёнка, как огурчик, в рассольчик. И вот каков рассольчик, таков и огурчик. А «рассольчик» творим мы – педагоги и родители.

Я была поражена самостоятельностью детей в монтессори-группах. Помню, как мне открыли глаза на моего ребёнка. Я реально не думала, что ребёнок в 2,5 года может столько делать самостоятельно, потому что на тот момент я многое за него делала сама.

Принципы монтессори-педагогики коротко:

• Самореализация возможна через самостоятельность.
• Самостоятельность – через предоставление свободы.
• Свобода – через предоставление выбора.

– Вы являетесь основателем, директором и идейным вдохновителем «Школы великих открытий». Расскажите, пожалуйста, об этом проекте: история создания, особенности бизнес-модели, оказываемые услуги и т. д.

– Когда мне было 30 лет, я прошла монтессори-курсы, побывала в монтессори-садиках, увидела всю эту красоту и потеряла сон. Только сейчас я понимаю, что это и называется «найти свой путь». Я не могла ни есть, ни спать. Я поняла, что я хочу для своего ребёнка. Я решила открыть группу для своего сына. В тот момент меня не поддержал муж. Он сказал: «Ты с ума сошла открывать что-то в Одинцово?»

В муниципальном саду я взяла в аренду 60 кв. м. В то время в садах были свободные группы. Но мне её надо было привести в порядок, сделать ремонт. С коллегой, с которой мы работаем до сих пор, делали ремонт, полочки под материал. Тогда не было никакой бизнес-модели. Я вообще слова-то такого не знала. Моё детище развивалось само собой. Этот «ребёнок» – монтессори-сад рос сам. Вдруг появилась вторая группа. Когда моему сыну нужно было идти в школу, родители знали, что я открыла этот сад для своего ребёнка и спрашивали у меня: «Всё? Ты закроешь сад?»

И я готова была закрыть, потому что как будто бы всё – мой ребенок теперь уже школьник. А школу я точно на тот момент не хотела открывать. Слёзы родителей и предложения от них побудили меня двигаться дальше. Через пять лет мне пришлось обучаться управлению, потому что я психолог и медик до глубины души, но никак не управленец.

Первым делом я училась создавать команду – этого требовал расширяющийся сад. Новые люди приходили со своим видением. Я переживала, плакала: «Как же так? Я создала, я знаю как!» И мне тогда мой первый учитель по управлению сказал: «Ты научись к коллегам относиться как к детям, по принципам Монтессори. Предоставь им свободу, раскрой их потенциал». И у меня начался поиск границ свободы и у детей, и у взрослых. У меня был страх, что они сейчас уведут моё дело в какое-то другое русло, и это будет уже не тот сад, который я хотела.

Позже у меня родился третий ребёнок, и ради него я открыла школу. Вот просто для ребёнка, ни о какой бизнес-модели не было и речи. Когда ко мне обращаются на конференциях, на семинарах с вопросом: дайте рецепт, как открыть школу? Я говорю: «Если есть возможность, НЕ открывайте. Это слишком большая ответственность и очень большой труд». Я это делала потому, что не могла не делать. Это кем-то предопределено было свыше.

Когда я открыла первую ступень (начальную школу для детей 6-9 лет), то получила столько проблем, что думала: «Боже мой, зачем я туда пошла?» Я очень просила свой коллектив: «Пожалуйста, не пускайте меня во вторую ступень (4-6 классы, 9-12 лет)». Но открылась вторая ступень. И я говорила: «Пожалуйста, только не подростки. Нет, в подростков я не пойду». Однако открылась третья ступень (7-11 классы, 12-18 лет).

Я уже поняла, как это работает – рост идёт без моего ведома, каким-то образом. Я просто вовлечена в этот процесс. Как мне говорят некоторые бизнес-тренеры, эта школа существует вопреки бизнес-законам.

В «Школе великих открытий» есть сад и школа. Я сама выстроила все группы своего детища. Везде сама работала педагогом, отстраивала все процессы и уходила в создание новой группы:

• «Вместе с мамой» – 0-3 года;
• «Тодлер» – от 1,5 до 3 лет (эту группу я привезла из Америки 12 лет назад);
• Группа для детей 3-6 лет;
• 1-я ступень школы – 6-9 лет;
• 2-я ступень школы – 9-12 лет;
• 3-я ступень школы – 12-18 лет.

Школа расширяется благодаря появлению новых проектов. Построили загородный кампус – «Земля великих дел», куда выезжаем с ребятами. И ещё у нас много внешних проектов – мы ведём активную проектную деятельность, и это наше основное образовательное направление.

Как я открывала школу.

Я приехала к подруге в Америку (тогда она училась в Сан-Диего в институте Монтессори), и она меня провезла по 11 школам. И одна школа, как раз-таки она была последняя в Редландсе, произвела на меня ошеломляющее впечатление. Я поняла, что я так хочу. Это было просто безумие! На тот момент у меня было 12 выпускников из детского сада. После майских праздников я собрала родителей и поделилась историей своей поездки в Америку, показала, какие бывают монтессори-школы. Родители сказали: «Давай откроем».

Мы пригласили нашего бизнес-тренера Аркадия Цукера. Есть даже эта историческая фотография, где педагоги и родители сели за круглый стол и стали создавать школу на бумаге. Аркадий предлагает нарисовать бизнес-модель, а я ему тихонько в сторонке говорю: «Я таких слов не знаю. Где я и где бизнес-модель?» На что он мне ответил: «Я понял, что ты – идейный вдохновитель, тебе не надо думать про финансы. Они сами к тебе придут. Поэтому занимайся своим делом. В твоей жизни будут появляться люди, которые возьмут на себя финансы».

И он оказался прав. В тот день мы визуализировали школу. Это практически то же самое, что мы сейчас имеем. Это был конец мая 2012 года. Аркадий говорит, что школу будем открывать в сентябре этого года. Мы чуть со стула не упали от шока. А он продолжает: «Я знаю вашу команду, вы выстреливаете только в стрессовой ситуации. Поэтому если вы сейчас её не откроете, то в следующем году её не будет». В итоге первого сентября мы открыли школу, и наши 12 выпускников сада пошли в первый класс. Через год в школу пошёл и мой сын.

– Какие острые проблемы сегодня существуют в сфере воспитания подростков?

– В сфере воспитания подростков основная проблема – это гаджеты и недооценка родителями их опасности для детей. Пришло поколение родителей, которые дают своим детям слишком много свободы. Перегрузив их свободой, они перегрузили одновременно их ответственностью, а это породило, как следствие, очень большую безответственность.

Много детей из обеспеченных семей несамостоятельные, в большинстве случаев имеют обслуживающий персонал, у них нет дома элементарных обязанностей. Раскрыть потенциал ребёнка можно, только сделав его самостоятельным и научив обходиться без нас. Как следствие – безответственные, несамостоятельные, зависающие в гаджетах, то есть в нереальном, в виртуальном мире, убегающие из этого реального мира подростки.

– Как вы считаете, способны ли подростки организовывать и самостоятельно вести успешный бизнес?

– Да, но не многие. Они могут, и у них есть драйв. У них нет опыта, нет знаний, но у них есть очень большой потенциал и большая энергия. Если бы была возможность подставлять им плечо, если бы были достойные наставники, то да. Мы уже много лет ведём проект «СТИВ» – «Сообщество тинейджеров и взрослых». Суть проекта в том, чтобы подростки придумали и запустили свой бизнес под руководством опытных наставников. Возможно, когда-нибудь их бизнес-планы реализуются в крупный бизнес страны.

– Какие навыки в себе нужно развивать в первую очередь, чтобы стать хорошим педагогом?

– Если учесть то, что образование – это образ, то и педагог несёт в себе образ. Сначала с ребёнком надо подружиться. У него будет стремление быть похожим на этот светлый образ. Потому что у каждого есть вот эта божественная искра, и каждый точно знает, что такое хорошо и что такое плохо. Если я детям говорю о честности, то я прежде всего должна быть честной сама. Если я говорю об ответственности детей, то я должна транслировать ответственность. Для меня это важные ценности.

Если мы говорим о педагоге нового формата, нового времени, и мы говорим, что педагог должен научить детей учиться, то он должен уметь учиться сам. У него должна быть «зашита программа развития». При этом он должен быть лёгкий, на одной волне с детьми. У него должно быть чувство юмора. Педагог не должен орать и унижать детей. Это просто исключено. При работе с подростками педагог должен быть другом, но в то же время и авторитетом.

– Как вы считаете, российская система образования способна конкурировать с западной? И что бы вы в ней изменили, если бы представилась такая возможность?

– Если мы берём государственную западную систему образования, то она точно такая же, как наша. Если мы берём западную частную систему образования, она точно такая же, как наша. Там есть такие же новаторы, которые понимают, что государственная система уже изжила себя. Я очень хорошо знаю западную систему, любую страну.

В их школах классно-урочная система – всё то же самое. Не надо вообще никаких иллюзий. Колледжи в западной системе продвинулись. В них всё-таки больше возможностей для ребят. Наши колледжи вообще в каком-то зачаточном состоянии. Что касается университетов, то наши пока отстают, но у нас есть частные университеты, которые на гребне волны и стараются отвечать вызовам и потребностям сегодняшнего времени, однако их единицы.

Чтобы я изменила?

Я убрала бы классно-урочную систему, предметы как таковые, потому что не предметы, а области должны изучаться. Я больше работала бы в каждой школе на самоопределение и на самопознание. То, что мы уже делаем в нашей школе: прокачиваем «софт-скилы» у детей, которые сильно увеличивают образовательные результаты по «хардам». Если ребёнок психологически незрелый, эмоционально неустойчивый, то он не будет учиться. Я бы работала с целеполаганием детей. И причём – с первого класса.

В западной системе хорошо то, что частное образование не трогают. Всё на твоей ответственности. У нас же частную школу контролируют. И, соответственно, ты вроде бы как частная, но ты должен быть в системе государственной: сдавать экзамены, которые никому не нужны.

– Какие советы вы дали бы родителям, которые потеряли духовную связь со своими взрослеющими детьми и не могут наладить с ними прежний контакт?

– Мне кажется, здесь слово «прежний» неуместно. Если у родителей был контакт всё время, то он никуда не денется. Если у родителей не было контакта, то он очень остро будет заметен в подростковом возрасте.

Как наладить этот контакт?

Это круто изменить себя, работать над родительской гордыней, увидеть в своем ребёнке своего учителя. Изучать психологию подростков. Родитель должен обучаться – ходить на курсы к психологу и так далее. Родители считают, что они всё знают, но не всегда так бывает.

– Как не сойти с ума, когда в мире и стране происходят такие события? Если можно, как психолог дайте несколько советов нашим читателям.

– С момента прихода в нашу жизнь ковида мы должны признать, что мы теперь живём в очень стремительно меняющемся мире. Чтобы не сойти с ума, нужно работать со своим мышлением, прокачивать его, обучаться постоянно. Мышление включается тогда, когда мы сталкиваемся с новой задачей, заведомо нам незнакомой, нерешаемой, нерешённой. Все трудности даны нам для прокачки своего мышления. А для этого надо научиться по-другому относиться к трудностям, в проблемах видеть возможности, проблемы переводить в задачи. Легко относиться к незапланированным обстоятельствам, принимать их мудро. Ситуация, когда ты запланировал одно, а прилетело другое, – это нормально. Многозадачность – это нормально.

– Были ли у вас «падения» в вашей деятельности? И если были, то как вы себя мотивировали, чтобы подняться и идти дальше?

– Наша организация пережила три очень суровых кризиса семь лет назад. Школа была на грани закрытия и уже закрылась практически. Мы потеряли арендную площадь. Весь материал закрыли на складах, и, по сути, Школа великих открытий могла бы на том этапе прекратить своё существование. Но рядом были учителя. Сейчас я понимаю, в чём мой успех и что мне помогает преодолевать кризисы. Это моя ученическая позиция. «Учитель приходит тогда, когда готов ученик». Если ты готов учиться, если ты понимаешь, что ты много чего не знаешь, к тебе всегда придёт учитель. Но учитель – это не тот, кто гладит тебя по голове, готов, когда тебе трудно, поддержать. Да, и это тоже, но он готов тебе сказать неприятные вещи, и ты через слёзы, которые душат твою гордыню, можешь это выслушать.

Поэтому я счастлива, что у меня много учителей, которые мне могут сказать очень неприятные для меня вещи. И я им благодарна за это. Развитие происходит тогда, когда человек может это услышать. И для меня это всегда вызов. Сказать, что мне было небольно, не могу. Например, когда я теряла первых сотрудников 15 лет назад, мне было больно, что они ушли открывать свои центры. Тогда мой первый учитель и сказал: «Научись, пожалуйста, к сотрудникам относиться по принципам Монтессори. Принимай. Когда хочешь сделать замечание, положи горошинку в карман и понаблюдай, как они поступят. Дай им свободу. Подмечай их успехи». Это было непросто.

Когда я жаловалась тренеру, что у меня такие бездарные сотрудники, она мне говорила: ты притягиваешь таких, каких заслужила. А я думала: ну, как же, я же такая умница-красавица, а они бездари. А она говорит: нет, они – твоё отражение. Мне было очень обидно. И мне говорили: других не завезли, научись работать с такими. Будешь расти ты, будут появляться другие сотрудники.

– Мешает ли ваша работа личной жизни? Удаётся ли уделять достаточно внимания собственным детям?

– Раньше муж очень злился, были конфликты. Если ты занимаешься своим делом, мужу тоже нужно принять, что у человека есть своя ниша, свой собственный мир. И, если работа приносит удовольствие и ты с головой уходишь в работу, значит, там энергия. Мы на бессознательном уровне уделяем больше внимания тому, что нам нравится.

Да, раньше, наверное, 10 лет назад меня это разрывало и доходило до развода. Но в какой-то момент ты садишься и разговариваешь с человеком: что ты не можешь по-другому жить, что это твоя жизнь. И тогда человеку нужно это принять. Сколько надо быть со своими детьми? Достаточно и пяти минут: просто прийти, обнять, уткнуться ему в грудь и помолчать. И между вами произойдёт такая связь, и вы без слов столько друг другу скажете, чего нельзя сказать за час. Отношения могут строиться без слов.

Да, большую часть жизни я отдавала себя другим людям, но на этом примере выросли мои дети, и я горжусь сейчас ими. Что касается себя лично и времени на себя? К сожалению, нас не учат держать баланс между работой и своим здоровьем. Ты отдаёшься любимому делу с головой, а потом тебя накрывает. Так было со мной семь лет назад. Я сейчас учу сотрудников, что в планировании должно быть обязательно время для себя, для детей, для семьи, для развлечений. Это должно стать культурой. Теперь у меня это получается.

– Как вы предпочитаете отдыхать? У вас есть хобби?

– Я люблю свой дом. У меня наконец-то сбылась мечта, и два года назад мы переехали в свой дом. Я до сих пор не насытилась пребыванием в нём, поэтому в любой выходной я хочу благоустраивать его и творить. Я люблю рисовать, люблю природу, она меня наполняет. Люблю путешествия, чтение. Для меня отдых – это смена видов деятельности. Отдых должен наполнять моё здоровье, мой духовный рост, моё развитие. Всё это я черпаю у своей семьи, у природы, через общение, через музыку, через искусство.

– Как вы относитесь к тайм-менеджменту? Практикуете эту технику?

– Меня радует, что я стала легко к этому относиться. Я планирую, но оно каждый день рушится, но я, тем не менее, планирую. Я начала уже к этому относиться играючи, потому что читаю про это лекции. Я знаю много техник, веду гугл-календарь.

– Вам знакомо понятие «жажда бизнеса»? Если да, то с чем оно у вас ассоциируется?

– Раньше у меня к слову «бизнес» было очень негативное отношение, потому что для меня бизнес – это было зарабатывание денег, а деньги зарабатывать – это плохо, так меня учили в детстве.

Меня воспитывали дарить добро бесплатно, поэтому я набила много шишек, пока в моей жизни не появился Аркадий Цукер. Его миссия – одухотворение бизнеса. Бизнес переводится как «дело твоей жизни». А деньги – это как следствие, как побочный эффект. Это отношение мне понравилось. Поэтому жажда любимого дела, приносящего тебе удовольствие, и моральное, и материальное, – вот так это у меня ассоциируется. У меня есть жажда.

Я получаю моральное удовольствие от результата, когда вижу, как могу помогать людям, намечать их точки роста. Меня драйвит от того, что я открываю в людях их потенциал – как в детях, так и во взрослых. Мне очень нравится, когда я помогаю родителям решить вопросы в отношениях, потому что у меня были плохие отношения с мамой. Когда получается у родителей наладить отношения с детьми и у детей со своими родителями, я наполняюсь радостью.

– Как говорится, жизнь – это не те дни, что прошли, а те, что запомнились. Какой день (дни) в вашей жизни вы и через много лет будете помнить в мельчайших деталях?

– День моего знакомства с системой Монтессори! До этого дня я пыталась найти свой путь, но после прочтения книги я поняла, что путь нашёл меня. С этого момента я перестала принадлежать себе. Помню, когда я сидела на монтессори-обучении, там была фраза про самостоятельность, про свободу, а свобода была связана с бесстрашием. Тот, у кого есть внутренняя свобода, бесстрашен. А бесстрашия можно достичь только через веру. И мне было слишком любопытно, интересно, и я пошла в это. Сейчас я понимаю, что мне не страшно. Нет ничего, что бы вызывало у меня страх!

Я буду помнить день своего венчания. Когда уже прошло 30 лет после свадьбы, мы повенчались. Я буду помнить дни рождения своих детей. Я буду помнить день, когда я заболела семь лет назад. Это было на Большом фестивале гуманной педагогики. У меня очень много дней, трансформирующих моё сознание. В эти дни проходил переход на следующий этап развития.

Блиц-опрос

Ваша главная черта характера?

Мои коллеги говорят, что я бесстрашная, честная и принципиальная.

Какие качества вы цените в людях?

Чувство юмора, позитивное мышление, ответственность.

Что вас вдохновляет?

Природа, моя семья, музыка, искусство, творчество.

Ваше жизненное кредо?

Быть честным перед самим собой. Быть в ладах со своей совестью.

Ваша любимая книга и фильм?

Я люблю фильмы со смыслом. Книги люблю разные – и художественную литературу, и по бизнесу, и по психологии.

Какое путешествие вам запомнилось больше всего?

Мы с мужем очень любим путешествовать! Мы посетили 32 страны, некоторые из них по восемь раз.

Самый необычный подарок, который вы получали?

Подарок, сделанный своими руками. Например, родители сами испекли и вместе с детьми украшали тортики, которые подарили нам, педагогам. На моё 50-летие муж подарил мне 50 туй, посаженных в ряд, а друзья и родственники – ели, сосны, гортензии.

Сколько вам нужно денег в месяц для комфортной жизни?

Я счастливая женщина, мой основной источник дохода – это муж.

«Через 10 лет я буду…»

…я хочу больше работать дома дистанционно, читать лекции у себя на Земле великих дел в загородном кампусе. Проводить ретриты и передавать знания.