Иван Боровиков: «Мне совершенно наплевать на деньги, я навеки с ними не связан»

– Как вы пришли к тому, чем сейчас занимаетесь? Как возникла идея? Вы же хирург по профессии…

– Два момента. Идеи как таковой не возникало, и у меня не было такого момента, чтобы я был хирургом, а потом проснулся и стал предпринимателем. Это пришлось на момент начала 2000-х годов, и, грубо говоря, когда еще учился в институте (это был Первый медицинский институт, он же Московская медицинская академия), очень хотелось есть. Что вперед? Деньги. Как бы денежек не было от слова «совсем». Я, соответственно, пытался всё время чем-то заниматься параллельно с учебой.

Когда я начал работу как врач-хирург в 72-й больнице в Ростове, у меня уже, в принципе, бизнес существовал. Просто в какой-то момент мне пришлось выбирать. Как бы ежика на два глобуса натягивать уже не получалось от слова «никак», поэтому это не было таким выбором, каким-то признанием или чем-то еще, я просто ехал параллельно. То есть, да, у меня был бизнес (салоны сотовой связи), потом он трансформировался в виртуального оператора со всякими очень неудобными для жизни историями. Да и в принципе, мне не нравилось, чем я занимаюсь. И в этот момент начал искать какие-то возможности где-то что-то построить. Пробовал сделать сервис с платными СМС, пробовал делать студию разработки, даже с определенным успехом. И вот одно из этих направлений через несколько операций выкристаллизовалось в то, что сейчас называется Mindbox.

– Теперь всё встало на свои места. У вас партнерский бизнес. Поделитесь его плюсами и минусами.

– Очень широкий вопрос. Давайте, наверное, начну с того, что мне сейчас комфортно, и в целом, когда достигается такой вот уровень взаимодействия и синхронизации, как у меня сейчас с моим текущим партнером Сашей, это очень хорошо. Насколько я могу судить, и для меня, и для него. Потому что у нас есть наши сильные и слабые стороны. Сильными мы дополняемся, слабые компенсируем. То есть очевидно, что, например, я не очень хорош в управлении разработкой сложного продукта: программисты, процессы – вся эта история. Я как бы немножечко с другой стороны. Саше некомфортно заниматься какими-то вещами, связанными с формулированием продукта, распродажами и с развитием бизнеса. Там я хорош. И вот есть такая же успешная пара фаундеров, как типа: хакер и хастлер, Один-Хакер, он занимается техническим исполнением, другой Хастлер – он строит бизнес. Если отношения, мотивация и ценности совместимы или близки, это очень комфортное партнерство.

Если я не ошибаюсь, в 2017 году, по-моему, мы поменялись немножечко ролями, то есть Cаша стал генеральным директором Mindbox. Я стал больше фокусироваться на вещах, связанных с развитием бизнеса, и в том числе на первом западном эксперименте. Теперь я могу совершенно спокойно идти в Штаты, запускать и масштабировать Mindbox там. Это цель на ближайшие 2-3 года. И вот такая схема взаимодействия с партнером, она привела к тому, что сложно отцепить одного фаундера. Это критично для успеха и для работы на новых рынках.

– Значит, вы, как никто другой, знаете различия ведения бизнеса в России и за рубежом. Поделитесь своими наблюдениями?

– Наверное, у меня есть какое-то мое представление про основные отличия, но они далеки от совершенства. Я думаю, что гораздо больше смогу рассказать через пару-тройку лет. Буду заниматься этим глубже. Сейчас мой опыт по взаимодействию с западным бизнесом сводится к образованию AMBA, оканчиваю в Лондоне. И, по сути, к переговорам и взаимодействию с парой десятков наших клиентов со всего мира. Разница есть, она огромная. Где-то мы сильно провисли, где-то сильно улучшили, где-то по России хуже, а там, на Западе, лучше. Бизнес, который мы будем строить в Америке, по сути, стартап. Это стабильный бизнес, но нельзя, к сожалению, нашу бизнес-модель в чистом виде взять туда и скопировать, можно только адаптировать через такой интерактивный процесс. Там другой продукт, другие сценарии использования, другая терминология, другие ценности, другой контекст совершенно.

– У вас много конкурентов, и какое у вас отношение к ним?

– Если говорить про Россию, то здесь есть как бы две группы конкурентов. Первая – это прямые конкуренты, продукты, которые или имеют схожую с нами функциональность и ценность для клиентов, ну или, по крайней мере, туда целятся. Вторая группа – это мы же, по сути, своим продуктом замещаем несколько. Несколько разных технологий. У нас, на мой взгляд, со всем рынком очень хорошие отношения. То есть мы, например, в компании проводим дни открытых дверей, где рассказываем про свои разработки, что мы делаем, про процессы всякие. На эти открытые дни ходят конкуренты, в том числе. Мы никого не гоняем и не боимся. Есть и неприятные факты. Компании, которые к нам очень агрессивно настроены. Но не могу ничего по этому поводу сказать, могу только сожалеть об этом. Есть маленькие компании, которые пытаются что-то у нас уворовать, по крайней мере, одна такая мне известна. В целом у нас очень всё хорошо. И мы тоже уважаем, учимся у них, они нам помогают не загнивать, не застревать, бежать быстрее, и, по-моему, это офигенная польза.

– То, что вы изначально пошли в медицинский, это как-то связано с вашей семьей, или у вас было детское желание стать врачом?

– Нет, это абсолютная случайность. Моя семья – это советские инженеры. Папа у меня был электронщиком, занимался всяким оборудованием: радары, станции слежения и всякое такое. Мама у меня по образованию тоже инженер, окончила МАИ. Московский авиационный институт. У них были совсем разные взгляды на то, куда мне нужно идти и чем заниматься, в частности, из-за этой разницы я первые 6 лет учился в школе-интернате с изучением китайского языка и культуры. То есть предполагалось, что я буду типа специалистом-«восточником», или каким-то кэгэбэшником, или переводчиком. А по факту получилось то, что получилось. Еще в школе подружился с одним товарищем, мы до сих пор дружим, как мне кажется. У него в семье папа – военный прокурор и мама-врач. Понятно, что военный прокурор, вряд ли может служить примером для подражания при всем уважении. Поэтому он пошел в медицинский институт через поступление в 30-ю школу, есть такая в Москве. Это лицей при Первом меде. Оттуда прямая дорога в Первый мед. Ну, я, недолго думая, за ним увязался, поступил тоже в этот лицей, потом попал в медицинский институт, не особо понимая, что делаю, где нахожусь. Хотя мне, в принципе, профессия врача казалась немножечко такой драматизированной в этот момент. А потом курсе на втором или на третьем я увидел некую ролевую модель. Доктора звали Ясон Александрович Соломка. Такой образцовый бравый удалец-хирург, и я понял: хочу быть таким же, как он. Так и выбрал себе направление.

– Очень необычно. А если говорить о вашем опыте, возможно ли начать собственное дело без стартового капитала?

– Я начинал собственное дело без стартового капитала. Это возможно.

– Какие качества способствовали в предпринимательском деле?

– Есть боязнь потери и боязнь результата. Это очень неприятная психологическая штука, которая приводит к тому, что человек начинает инвестировать нецелесообразные усилия, боясь что-то потерять, вместо того, чтобы вовремя от этого отказаться. Грубо говоря, я купил машину за 500 долларов, а она начинает разваливаться. Вкладываю в нее 100, 100, 200, потом еще 300, потом еще – блин, я же 500 долларов на эту машину потратил, не могу их просто так выбросить. Я могу на это спустить дикое количество ресурсов, эмоций, сил, денег, чего угодно, просто потому, что не готов себе простить эти 500 долларов, которые на нее потратил. И признать, что это всё было ошибкой. Вот так работает «лост адвершен».

У меня он какой-то очень маленький, я не знаю почему. И мне, в принципе, совершенно наплевать на деньги, я навеки с ними не связан. Они для меня какой-то гигантской ценности не представляют. Нет, они важны, но в целом, не настолько, как это принято. В этом смысле мне совершенно комфортно и легко было, извините за выражение, просрать какое-то количество денег как эксперимент. Всё равно. И мне не жалко этими деньгами было делиться, это вторая история. Вот эти две штуки, они, как мне кажется, привели меня в то положение, где я сейчас нахожусь. То есть, с одной стороны, я не стеснялся тратить много денег на разные эксперименты, что меня в итоге привело к востребованности продукта, путем проб и ошибок. А вот мой партнер Саша Горник сейчас один из топовых CEO России. У нас замечательная была история, когда он у меня проработал на фрилансе в одном из первых проектов, которые привели к прототипу Mindbox, он очень хорошо справился. Я ему обещал, по-моему, заплатить тысяч 150 или 200, а заплатил 600. Просто был счастлив от результатов, а чувак себе купил первую машину и настолько охренел, что потом легко схайтился, когда я его уговаривал прийти ко мне на работу. Вот, собственно, так оно и работает.

– Вы очень щедрый человек, я так понимаю?

– Когда ты не жмешься деньгами, когда ими легко делишься, легко тратишь и позволяешь людям вокруг тебя зарабатывать, порой даже больше, чем ты, то ты, по сути, являешься таким центром, который помогает им исполнять свою мечту.

– Для большинства предпринимателей деньги – это показатель успешности. По какому критерию вы признаете успешен человек или нет?

– Счастлив он или нет.

– Хорошо. А что есть счастье?

– Счастье – некое психическое состояние. Есть компания, где работает 230, по-моему, сейчас уже человек. Они ходят на работу, где можно быть честными, где можно никого не обманывать, где ты получаешь топовую зарплату по рынку, где у тебя нет идиотов-начальников, которые заставляют делать какие-то бредовые вещи. В этом смысле, мы успешны, потому что мы сделали офигенную рабочую среду для кучи народу, помогаем им стать счастливыми и помогаем делать эффективные продукты. Вот для меня это некий мой показатель успешности. Ну, и, конечно же, есть какие-то там метрики, которыми можно хвастаться:размер, скорость роста и все остальное. Но лично для меня они менее важны, чем вот такое эмпатическое состояние компании.

– Достигнутый вами успех – это реализация поставленных целей в самом начале, или результат уже превзошел ваши ожидания?

– У меня не было ожиданий к результату как таковых. У меня были бессмысленные мечты, типа мне нужно много-много миллионов долларов. И я до определенного момента времени понимал, что это нужно, потому что все так хотят, но у меня не было сформулировано, а на хрена они мне. К счастью, все это уточнилось, конечно. Отчасти вот это вот мое непонимание, наверное, неумение сформулировать общепринятыми словами цель – а зачем мы делаем продукт – немного нас замедляло в свое время. И потому что людей, которые хотят что-нибудь пилить просто потому, что это прикольно, их мало. Саша Горник тоже такой, мы нашли общий язык, но в целом продать такую мотивацию двум с половиной сотням людей было достаточно сложно. И поэтому, собственно, появилась история о том, что нам нужно придумать какую-то промежуточную цель, привлекательную для всего коллектива, а не просто бесконечно фигачить за хорошие деньги. И мы поняли, что, наверное, уже достигли того масштаба, той скорости и в той нише рынка, когда мы можем вывести компанию на IPO, в том числе американское. Во-первых, сделать самоуправляемую компанию публичной – это некая штука, которая удавалась буквально двум или трем людям до сих пор, и это суперамбициозная история, которая поможет даже и в практике управления компанией во всем мире. Там классическая иерархия, в сторону большей прозрачности самоуправления. С другой стороны, это хорошо, что мы с Сашей такие бессребреники и что у нас всё хорошо с деньгами. Но у людей есть какие-то свои хотелки. Куча народу, которая думает о квартирах, машинах и прочем. И, в принципе, IPO – это история, которая может привести к тому, что вокруг меня и моего партнера образуется группа из 30-40 долларовых миллионеров, которые при этом при всем являются офигенными менеджерами, продактами и разработчиками и необремененными финансово. И с такой командой можно ну, наверное, задачи мирового масштаба решать. И вот это для меня – офигенная ценность, ради которой я готов еще пахать долгое время.

– Можете выделить какой-нибудь свой личный топ предпринимателей или известных людей, которыми вы восхищаетесь, у которых чему-то новому обучаетесь? Есть у вас такие люди?

– Топ. Вы знаете, я для себя так никогда ничего не формулировал. Я стараюсь где-нибудь что-нибудь для себя найти полезное или вредное, на чем можно научиться, а это везде есть: в любой книге, в любой компании, в любом предпринимателе.

– Вас можно считать счастливым человеком?

– Да.

– Хватает ли у вас времени на какие-то личные увлечения?

– У меня есть необычное увлечение. Нас целая команда, в которой я играю достаточно активную роль. Если откроете uwex.org, прочитаете там много интересных историй. Мы занимаемся поиском, идентификацией и обследованием погибших кораблей в Финском заливе. Мы пытаемся установить судьбу, местоположение и обстоятельства гибели всех советских подводных лодок, которые числятся пропавшими без вести в Финском заливе за период Второй мировой войны. Их всего было 24. Лодка уходит в патруль, ныряет, и всё. Вот 75 лет назад случилось, и никто про нее ничего не знает. И таких историй 24. Три из этих лодок были найдены случайно или полуслучайно другими командами. Нам за 8 лет удалось найти 18 из них, и вот осталось 3.

Если мы эту историю дожмем, то формально историю подводной войны на Балтике можно будет считать закрытой. Причем, по сути, мы переписали кусок истории. Те гипотезы, которые высказывались военными историками о причинах таких огромных потерь на Балтике: то, о чем думали сами подводники, то, как это пытались преподносить немцы или финны, – оно не соответствует тому, что происходило на самом деле. По сути, это очень большой вклад, в том числе, и в военную историю, понимание того, что там на самом деле происходило.

Ну, и побочно там много всяких интересных историй еще вскрывается. Например, мы случайно наткнулись на легендарный парусник «Лефорт». Он погиб 150 лет назад. Есть еще такая картина Айвазовского – «Гибель Лефорта». Сейчас странно прозвучит, но Финский залив, особенно в русских территориальных водах, оказался практически не тронут. Там просто безграничное количество возможностей, которыми можно заниматься.

– Поделитесь своими планами на ближайший год.

– В июне или в июле я переезжаю в Бостон и там 3-4 года, а может, больше 100% фокусируюсь на запуске и развитии продукта Mindbox на американском рынке.

– Традиционный вопрос: существует ли так называемая «жажда бизнеса»?

– Я честно говоря, не очень понимаю. Не могу ничего внятного сказать. Жажда движухи, наверное, существует. В чем заключается движуха: бизнес, благотворительность, исследования. Но это большой вопрос. У всех свое. Есть люди, которым на месте не сидится, у которых «свербит». Я думаю, что процентов 10-15 предпринимателей предприниматели не потому, что у них есть какие-то финансовые силы или что-то еще, а потому, что у них просто «свербит». Большинство талантливых ученых, которые делают какие-то гигантские открытия. Они их сделали не потому, что ставили цель что-то открыть, у них просто «свербело», извините за выражение. Им было интересно, это их воодушевляло, мотивировало. Они были счастливы в своей работе, поэтому в этом смысле, наверное, да. «Жажда» для меня несет какое-то негативное значение – жажда наживы, жажда бизнеса не про меня.

– Вы уже опытный человек в бизнесе. Многим людям страшно сделать первый шаг при построении собственного дела. Может быть, у вас есть какие-то рекомендации или советы, с чего начать?

– Общие рекомендации и общие советы, мне кажется, чаще вредны, чем полезны. Но в целом, наверное, я бы сформулировал это так. Первый шаг должен быть очень маленьким и, собственно, нестрашным. Не страшно в том смысле, что он не создает никаких существенных долгосрочных рисков или обязательств в моменте. То есть что бы я не стал делать? Не стал бы тестировать бизнес-идеи на деньги, которые взял в кредит. Потому что бизнес-идеи, 9 из 10, окажутся полным фуфлом, а кредит останется. Да и ты будешь вынужден ближайшие 5 или 10 лет заниматься тем, как придумать и протестировать какие-то новые идеи и кредит выплатить. Это к тому же ломает мотивацию на следующие тесты. Поэтому половина успеха – это смочь сконфигурировать свой первый шаг таким образом, чтобы не создать себе какой-то такой долгосрочной демотивации, когда ничего не получится. Вторая половина успеха – это, когда ничего не получится, плюнуть и сформулировать следующий шаг. Тогда всё будет хорошо, наверное. Раз через 100.

Кратко

Главная черта характера?

Не унывать.

Что вы цените в людях?

Искренность и порядочность, они у меня в голове соединены, и одно без другого не работает.

Какое путешествие запомнилось больше всего?

Экспедиция. Одна из наших подводных экспедиций, когда мы вышли на очень маленькой лодчонке, попали в шторм, не смогли с ним справиться, и 8 часов нас туда-сюда таскало по Финскому заливу и прибило в итоге в другую страну, в другое место. Нас там приняли как потерпевших кораблекрушение. Было страшно, и это странный опыт вообще.

На чей мастер-класс вы бы сходили?

Не знаю. Может быть, «Амазон».

Подарок, который вам запомнился?

Полет на истребителе.

Жизненное правило?

Честность и справедливость.

Через 10 лет я буду…

..счастлив!